Жил-был царь на ровном месте, как на скатерти. У этого царя было семейство, слуги, люди рабочие, а он сам был холост, не женат. Надел на себя царь цветно платье и пошел себе богосужену невесту выбирать. Прошел по городу, вышел на чистое поле, стоит в чистом поле дом; приходит к этому дому, заходит, сидят в доме три девицы. Богу помолился и поздоровался: «Зравствуйте, красные девицы».— «Здравствуешь, царь, вольной человек». Подходит к одной девице: «Девица, ты что умеешь работать?» — «А я умею шелком шить». Другой девице подошел: «Что ты умеешь работать?» — «Я умею состряпать-испекчи и сварить».
У третьей подошел, спросил: «Что ты умеешь работать?»— «А я ничего не умею работать, только знаю, кто меня возьмет взамуж, перво брюхо рожу — двух сынов, один сын будет по локоть руки в золоте, по колен ноги в серебре, в тыле месяц, по косицам — часты звезды, во лбу — солнце; другой — по локоть руки в золоте, по колен ноги в серебре».
Говорит царь, вольной человек: «Девица, желаешь ли за меня замуж выйти?» Говорит девица: «За кого же выйти, как царь возьмет».— «Ну, девица, готовься, приеду за тобой, буду венчаться». Распростился и пошел домой.
Приходит домой, коней запрягали, всё направили и поехали за девицей. Тогда прикатились к девице, оделась девица, посадили на карету и повезли к венцу. Тогда обвенчали, пировали-панкетовали и жили несколько времени. Эта царица стала беременна. Царя спросили в ино государство на совет. Этот царь оставляет приказ: «Кого моя жена родит, чтобы мне-ка с ответом были».
И скоро скажется, долго деется. Царь отправился, жена у него родила двух сынов: по локоть руки в золоте, по колен ноги в серебре, в тыле месяц, по косицам— часты звезды, во лбу солнце; другого — по локоть руки в золоте, по колен ноги в серебре. Тогда написали письмо и отправили к царю слугу, приказали слуге: «Ты в этот дом не заходи, из которого она была взята».
Слуга шел, шел и прошел этот мимо дом. И сделалась буря-погода, как темная ночь стала, и заходит в этот дом, из которого была царица взята. Заходит, богу помолился, с девицами поздоровался. «Здравствуйте, красные девицы».— «Приходи, милости просим, слуга царской, куда ты идешь, куда ты правишься?» — «Я иду из своего царства, пошел царю: царица родила у нас двух сынов, дак пошел царю с ответом».— «Не угодно ли, господин слуга, тебе с переходу, с пути в баенке попариться?» — «А, пожалуй, кабы попарили, дак я бы попарился». Сейчас баенку стали топить.
Тогда истопили баенку, пошел париться, свою сумочку повесил на спичку. Эти девицы у него из сумы вынули царское письмо, которое было царю послано, написали и положили свое: «Царица без царя принесла — родила суку да пса». Слуга из бани вышел, наделся и пошел.
Царь письмо получил, прочитал и головой покачал и спросил: «Где ты был ли дорогой?» — «Я был в том доме, из которого царица взята». Это письмо царь у себя оставил и свое написал: «Кого бы жена ни родила, без меня никуда не девать». Положил письмо в сумку и сказал: «Больше ты в тот дом не заходи, иди мимо во свое царство». Тогда слуга с царем распростился и отправился.
Идет, шел-шел, идет мимо того дому, из которого царица взята, и проходит этот дом. И опять сделалась буря-погода, накатилась, аки темна какая. Ходил, ходил слуга, блудил-блудил, не мог пути найти, назад к тому дому пришел и думает в уме: «Мне-ка царь в этот дом не велел заходить». Пошел, ходил и опять к дому пришел. Опять заходит, богу помолился, с девицами поздоровался: «Здравствуйте, девицы красные».— «Приходи, садитесь, отдыхайте, вы с пути, с дороги». Поставили слуги попить, поесть, покушати, стал слуга наряжаться идти. «Господин слуга, попарься в бане, с переходу великого и с тягости, будет тебе легче идти». На то слуга согласился, истопили баню, изготовили, пошел париться, суму опять на спичку повесил.
Эти опять девицы из сумы вынули царское письмо, а свое написали: «Кого моя жена родила, к моему чтобы приходу все были убраны, управлены». Выпарился слуга, наделся и отправился во свое царство.
Приходит слуга во свое царство, письмо отдает. Царица письмо прочитала и слезно проплакала. И спрашивает: «Где ты был по дороге?» — «А был я в том доме, из которого ты взята». Говорит царица: «Это все от их состоялось». Собирали попов и крестили этих младенцев, одному имя нарекли Иван-царевич, а другому Федор-царевич. И стали думу думать: «Куды же эту царицу с бладенцами девать?» — и придумали: сделать бочку большую, положить царицу с сыном, с Федором, в эту бочку, спустить в синее море; а Ивана-царевича за тридевять морей, за тридевять земель, в тридевятое царство и в ино государство, страшному царю, пламенному копью, к огненному тылу отдали подарками.
После того царь явился, водворился во свое государство и спрашивает: «Где моя жена и где мои дети?» Отвечают ему: «Твоя жена спущена в сине море в бочке с сыном Федором, а сын твой Иван царю отдан за тридевять морей, за тридевять земель, в тридевятое царство и в ино государство, страшному царю, пламенному копью, к огненному тылу, и отдали подарками».— «Почему так делали это дело?»
Подносят ему это письмо, которое слуга поднес: «Вот, по вашему приказанью». И спрашивает царь у слуги: «Ты шел от меня, куды заходил?» Отвечает слуга: «Я заходил в тот дом, из которого царица взята».— «Зачем ты в тот дом заходил, когда я тебе не приказывал?»— «Я не мог пути найти». Взял царь слугу сказнил: «Тебе когда которо не велено, не должон работать».
Этот царь несколько времени жил холост, не женат и задумал опять жениться и тогда взял эту девицу из того же дому, котора умела шелком шить, и живет царь с новой женой.
А эту царицу с сыном с Федором носило по морю несколько времени, качало да валяло, и говорит сын Федор: «Маменька, я слышу, нас больше на валу не качат». И выбросило их в этой бочке на Буян-остров. И говорит Федор-царевич: «Я, маменька, растянусь, разорву бочку, я слышу, мы теперь на земле».— «О, сын Федор, как мы на воде? Разорвешь бочку — потонем ведь?» — «Нет, маменька, слышу, на земле». Растянулся, бочка разорвалась, разлетела, а действительно — на земле.
Стали они на этом острову жить. А на этом острову лисиц да куниц довольно очень. Федор-царевич сделал лучок да стрелку, настрелял лисиц да куниц этой стрелкой, сделал из лисиц да куниц шатер себе. И видит Федор-царевич: бегут из-за моря купцы с товарами. Говорит своей маменьке: «Маменька, маменька, вон купцы бегут, я буду им махать да кричать, чтобы они взяли меня посмотреть Русию».— «Вот, чадо мило, купцы пойдут, понесут подарки, а ты с чем пойдешь?» — «Ничего, я и так посмотрю и обратно с има буду».
Была у царицы вышита ширинка. «На, дитятко, отнеси царю в подарки». Побежал Федор-царевич край синего моря, стал платочком махать и кричать: «Господа корабельщики! Приворачивайте сюда!» Корабельщики приворотили, пристали, вышли на берег. Приходят к шатру и дивуются: «Ах, какой шатер прекрасной! Мы этуды много раз бывали, а экого чуда не видали». Постояли, посмотрели на ихну житель, походят на корабль и побегают за синее море. Благословился Федор-царевич у своей матери за синее море бежать и пошел на корабль. Заходят они на корабль, сходни поклали, якори побросали, тонки парусы подымали и побегали за синее море. Дал им бог тишины пособной.
Прибежали в то самое царство, из которого Федор-царевич спущенной. Брали купцы подарки, пошли к царю. Федор-царевич с ними пошел сзади; приходят купцы к царю, челом бьют и низко кланяются и здороваются, дарят купцы царю подарки всякие; подходит Федор-царевич, челом бьет и низко кланяется: «Здравствуешь царь — вольной человек!» — «Здравствуй, доброй молодец!» Вынимал Федор-царевич из зепи ширинку, дарил царю. Царь смотрит сколько на ширинку, а вдвое-втрое глядит на молодца. «Экая ширинка чудесна, молодец прекрасной!» Говорят купцы: «Царь — вольной человек, прежде мы бегали мимо этот остров, мимо Буян, не видали ничего. Живет этот молодец с женщиной, и у него из лисиц, из куниц шатер сделанной, и то чудо, то диво». Царица и говорит: «Это како чудо, како диво: середи моря есть остров, на острову есть сосна, на этой сосне ходит белка, на вершиночку идет, песенки поет, на комелек идет, сказки сказыват и старины поет. У этой белки на хвосту байна, под хвостом море, в байне вымоешься, в море выкупаешься; то утеха, то забава». Федор-царевич стоит выслушиват, на ум берет. Тогда этим купцам царь дал распоряженье: торговать безданно и беспошлинно в городе.
Скоро скажется, долго деется. Продали товары, побегать стали за синее море. Дал им бог тишины пособные. Прибежали к Буяну-острову, выпускают Федора-царевича к маменьке ко своей... (Федор-царевич рассказывает все, что видел, матери)... «Я, как маменька, ей разе, буду доставать, эту белочку».— «Куда же, дитятко, ты будешь ей доставать, положишь меня бедну одну жить здесь».— «Однако же дай благословенье, я отведаю ее достать».— «Ну, божье да мое благословенье, дитятко, доставай». Сделал себе шлюпку, отправился за синее море, переехал синее море, переехал к острову, шлюпку поставил на берег и пошел искать сосну. И нашел сосну: стоит сосенка, на сосенке ходит белочка, и у этой сосны проведены струны. Тогда Федор-царевич захватил сосну в охапку, выдернул со коренем, сорвал все струны и тащит ко своей шлюпке и отправился за синее море. Выносит на Буян-остров сосенку, выносит к своему шатру и поставил сосенку подле шатра; стала сосенка стоять, и стала на сосенке белочка ходить. Вот утеха, вот забава им.
Скоро сказывается, долго деется, бегут опять корабельщики... (то же, что и прежде, в первом случае, происходит). Сколько зрят на шатер, вдвое-втрое — на белку. Прежде на Буяне этого не видали. И простояли, просмотрели они тут целые сутки. Опять стали побегать, а Федор-царевич у матушки благословенье просит побегать за синее море.
Дает матушка родима везти в подарок ширинку. Заходят на корабль, побежали. Прибежали, парусы сымают, идут к царю, челом бьют, низко кланяются, подарки дарят. Челом бьет, низко кланяется и Федор-царевич, дарит царю ширинку. Смотрит царь и дивуется: «Ох, кака ширинка»,—«А вот, царь — вольной человек, прежде мы бегали мимо этот остров Буян, не видывали ничего. Живет этот молодец с женщиной, и у него из лисиц, из куниц шатер сделанной, есть сосенка, на этой сосенке ходит белка, на вершиночку идет — песенки поет, на комелек идет — сказки сказыват и старины поет». Ходит царица по полу и говорит: «Это кака утеха, это кака забава? Есть утеха-забава: есть за тридевять земель, за тридевять морей, у страшного царя, у пламенного копья, огненного тыла, есть у него слуга — по колен ноги в серебре, по локоть руки в золоте, в тылу — месяц, по косицам — часты звезды. Вот то утеха, то забава». Федор-царевич выслушиват ихни разговоры.
Тогда купцам царь дал дозвол торговать безданно-беспошлинно в городе. И назад стали побегать. Прибежали к Буяну-острову, выпускают Федора-царевича к маменьке ко своей. (Федор-царевич рассказывает царице, что слышал у царя.) Говорит на то матушка родима: «То был, дитятко, твой брат, да где же его возьмешь?» — «А когда мой брат, дай мне благословенье, я поеду его добывать».— «Где же тебе брата добыть? От страшного царя никто не пришел, не приехал суды».— «Однако же я поеду».— «Божье да мое, дитятко, благословенье, поезжай». Распростился, пошел по Буяну-острову пешком.
Скоро скажется, долго деется. Близко ли, далеко ли, низко ли, высоко ли, дошел: два молодца дерутся. Кричит им: «Эй, молодцы, над чем деретесь, перестать надо!» Молодцы перестали, отвечают: «Делили мы девицу да ковер-самолет».— «Давай, ужо постойте, я вас разделю». Взял Федор-царевич сделал лучок да стрелку. «Я эту стрелку стрелю, вы бегите, которой впереди прибежит, стрелку схватит, тому девица». Выстрелил стрелку, полетела стрелка выше лесу темного; заворотили головы, полетели за стрелкой сзади.
Тогда Федор-царевич развернул этот ковер, садился на ковер, взял девицу и полетел. Ковер перелетел за синее море, недалеко от страшного царя царевич опустился на чистое поле, ко ракитову кусту. Завернул ковер, посадил девицу: «Сиди, девица, пока я не обвернусь».
Сам пошел в то царство, к страшному царю. Приходит к этому городу, по-за городу живет бабушка-задворенка в маленькой избушечке. Зашел, богу помолился. «Здравствуй, богоданная матушка!» — «Здравствуй, дитятко, Федор-царевич, куды ты направился? Каки тебя ветры суды забросили?» — «Есть здесь у страшного царя, у пламенного тыла, будто-де мой брат, Иван-царевич».— «Есть, дитятко, Иван-царевич сейчас прибежит ко мне кашку хлебать».— «Я хочу его от страшного царя отобрать, с собой увезти».— «Где же тебе, дитятко, увезти, никто отсюда назад не выезживат».
Тогда говорит Федор-царевич: «Бабушка, богоданная матушка, помоги мне отсель брата увезти, я тебе сделаю колыбелю, буду тебе в колыбелю колыбыть и паче отца и матери почитать». Говорит бабушка: «Как же ты суды прибыл?» — «Я прибыл, бабушка, у меня есть ковер-самолет». Говорит бабушка: «Давай, дитятко, отведам, да только от страшного царя едва ли нам уйти и уехать».
Немного время прошло, забежал к бабушке Иван-царевич кашку хлебать. От этого зей зеет и лучи мечут, у бабушки стало светло и хорошо, как в царстве. Говорит Федор-царевич: «Здравствуй, брателко Иван-царевич!» Говорит Иван-царевич: «Здравствуй, Федор-царевич!» Говорит бабушка-задворенка: «Наряжайтесь поскоре, отведаемте!»
Стали скоро наряжатися, скоре того сподоблятися. Берет бабушка с собой щетку, кремешок и плашечку-огнивцо. Тогда и побегали скоро во чисто поле, ко ковру. Прибегают, Федор-царевич развертыват ковер, садится на ковер, садится Иван-царевич, садится бабушка-задворенка, и садится девица. Федор-царевич ковру приговариват: «Подымайся, ковер, повыше лесу темного и лети, ковер, куды я велю».
Сидит бабушка-старушка назади ковра, припадыват ухом правыим. «О, детушки, близко погона, гонится страшной царь, обожгет, опалит нас всех». Бросила на землю щетку: «Быть лес темной, от востоку и до западу, чтобы страшному царю ни пройти, ни проехать». Сделался лес темной.
Царь страшной нагонил и стал бить, и стал ломать лес темной, секчи и рубить, попадать, и пробился этот лес, и опять настигает близко.
Опять бабушка припала: «О, детки, близко страшной царь, обожгет, опалит нас всех». Бросат кремешок: «Быть стена каменна, от востока и до запада, чтобы страшному царю ни пройти, ни проехать». Восстала стена каменна от востока и до запада. И страшной царь нагонил, начал ее ломать, разбивать. Ломал да разбивал, да ломал да разбивал, да пробился со всем войском своим. Опять гонится за има в сугон.
Припадат бабушка третий раз ухом правым. «О, детушки, близко страшной царь, обожжет, опалит нас всех». Бросат плашечку на землю: «Протеки, река огненна, от востока и до западу и до синего моря, чтобы все войско царя страшного обожгало и попалило». Протекла река огненна.
Нагонил страшной царь — котора сила в реку бросится, та и сгорит, котора бросится, та и сгорит. Тогда страшной царь реки устрашился и назад воротился. (Старушки уж напрутся на чо, дак как не сделают тихонько). Тогда Федор-царевич летел, летел до своей матушки родимой и опустился на землю на ковре.
Встречает их маменька с честью и с радостью и весьма весела стала. Живут они в радостях и веселье, и царица почитает эту бабушку паче своей матери родимой. И видит Федор-царевич: опять бежат из-за моря корабли. Говорит Федор-царевич... (Повторяется то же самое: купцы едут к царю-отцу и рассказывают ему о Иване-царевиче.) А этой царице больше делать нечего, этот царь думает: «Давай я наряжу корабль, побегу, посмотрю, что таки за люди». Купцы поторговали и уехали, и Федор-царевич с ними.
Царь — вольной человек снарядил корабль и побежал за синее море. Купцы выпустили Федора-царевича. «Что видал, что слыхал?» Говорит Федор-царевич: «Я пришел, маменька... (Следует рассказ, что было.) Он прибудет, маменька, скоро суды».— «Ну, ладно, деточки, прибудет, дак и подождем». И видят: из-за моря бежит корабль, прибегает ко Буяну-острову и становится в ихну галань; парусы сняли, якори побросали, сходенки поклали. Выходит царь — вольной человек и подходит к этому ко шатру. Пришел ко шатру, челом бьет и низко кланяется. «Здравствуйте, добры люди!» Все ему отвечают и кланяются: «Здравствуйте, царь — вольной человек». И сколько царь зрит на шатер, вдвое на белку, а втрое на Ивана-царевича и дивуется: «Откуль вы, люди, откуль взялись, как здесь поместились?»
Отвечает ему царица: «Я была царска жена, да спущена была в бочке в синее море, меня сюды выбросило, а это мой же сын Иван-царевич, он был у страшного царя, пламенного копья, у огненного тыла подарками подарен».
Тогда царь говорит: «Ты действительно моя жена такту дак, а эти — мои дети! Давай собирайся, повезу вас во свое царство». Собирались, сподоблялись, зашли на корабль, дал бог тишины, побежали за синее мope. Тогда прибегают, парусы сняли, пошли домой к царю. Этот царь людей собрал и новую жену посадил на ворота да расстрелял, а девицу Федор-царевич за себя замуж взял.