В некотором царстве, в некотором государстве жил царь. У него была одна дочь. И она пропадала каждую ночь неизвестно куда. Царь везде разослал объявленья: что «кто подкараулит его дочь, за того отдам замуж и отдам полцарства, а не подкараулит, голова долой». Круг дому его был палисадник, чуть не весь был завешен человечьими головами: как день, так и нова голова на новой палисадине.
А служил солдат в одном полку. Служить ему надоело. Стоял он в карауле, взял свое ружье и пошел куда глаза глядят. Шел долго ли, коротко ли, близко ли, далеко ли, вышел на одну на гладенькую поляну, как на борону; тут стоят три леши и делят три вещи: шапку-невидимку, скатерку брану и ковер-летунок. «Бог помочь вам, три леши, делить три вещи!» — «Спасибо, солдатик! Раздели нам эти вещи». Солдатик зарядил свое ружье и говорит: «Я выстрелю: кто перш поймает пулю, того эти три вещи!»
Солдат выстрелил да взял ружье-то и повернул назад. Пуля улетела назад, а леши убежали вперед имать пулю. Солдатик взял шапочку надел, на коверок сел и полетел куда глаза глядят. Прилетает в то самое царство, где пропадала царская дочь. Все эти вещи взял, в кучку сжал и в сумку склал, а сам пошел к царю. «Вот я желаю караулить вашу дочь, но только не по одну ночь, а по три ночи!» Царь сказал: «Если ты укараулишь, тогда отдам ее за тебя замуж, а не укараулишь, я с тебя голову сниму и на палисадину повешу».
Привели солдата в спальну к царевне. Она была разгорожена: в одной помещался караульщик, а в другой царевна. Только солдат разделся и сел на диване, царевна выходит, наливает в стакан водки: «Выпей, служивой». Солдат взял, будто бы выпил стакан, отвернулся, взял его и вылил. Тут у нее был сонный порошок, солдат и догадался: он был хитрой. Когда подал простой стакан царевне, упал назад себя и как бы уснул. Царевна посмотрела в прорезанное окно из своей комнаты— солдат уже всхрапывал.
Она позвала тихим голосом своих слуг и говорит: «Принесите мне двенадцать пар ботин и двенадцать пар чулков!» Ей принесли. А у нее под кроватью была потаенная дверь в подполье. Нажала пружинку — дверь отворилась; она спускается вниз. А солдат тем временем раскрыл свою сумку, взял шапку-невидимку, надел на голову и как тут был.
Царевна в подполье, и он за ней. Приходит в потсутной угол, тут лежала волшебная плита. Царевна подняла ее и спустилась в подземелье. А солдат за ней. Побежала к подземному царю. Несколько времени бежала, добежала: стоит сад медной (это вры только одни, сказка-та): медная яблоня, медные и яблоки. Только заскочила в сад, а солдат цап медной яблок; взял да и в сумку. Вдруг колокола зазвенели, пушки-ружья застреляли: сделалась тревога.
Царевне пропуску не стало. Она и воротилась домой. Выходит в свою спальну, а солдат уже лежит на своей койке: он вперед ее вырвался. (Сады это — подземного царя; только подобие сады те, а заставы.) Царевна посмотрела в окно: «Спи, служивой, а через два дня мой папаша тебе голову снимет!»
Утром никакая птица не поет, а солдат во всю голову орет: «Давайте мне обед, вина, самовар!» И ему все готово, подносят. Он весь день шуровал.
А вечером царевна выходит, приносит ему золотой стаканчик водки. «Выпей, служивой!» Солдат взял, будто бы выпил стакан, отвернулся, взял его и вылил. Когда подал простой стакан царевне, упал назад себя — будто бы уснул. Царевне принесли двенадцать пар ботин и двенадцать пар чулков, спустилась она в подземелье и побежала. Солдат за ней. Медной сад прошла. Дошла до серебряного: серебряная яблоня, серебряные и яблоки. Солдат схватил яблоко, в кучку сжал и в сумку склал. Вдруг колокола зазвонили, сделалась большая тревога. Ей пропуску нет опять. Она воротилась домой, а солдат вперед ее опять уж на койке.
Посмотрела в окно и говорит сама себе: «Спи, служивой, а через день мой папаша тебе голову снимет!»
Утром никакая птица не поет, а солдат во всю голову орет: «Давайте мне обед, вина, самовар!» И ему все подносят.
На третий вечер царевна выходит, подносит ему золотой кубок водки с порошком. Солдатик думает: «Дай, немного отведаю!» Глотнул глоток, остатки вылил; только успел подать кубок царевне, упал назад себя и заспал. Царевне принесли двенадцать пар ботин и двенадцать пар чулков, спустилась она в подземелье и побежала, а солдат остался.
Минуты через три солдат пробудился, смотрит: царевны нет. Взял свою невидимку, надел на голову, нажал пружину — открылась потаенная дверь, и солдат спустился в подполье. Приходит к сутному углу, стал отворачивать плиту. Плита была тяжелая, и он не мог сразу поднять. Наконец все свои силы собрал и кое-как поднял эту плиту и спустился в подземелье. Прошел медной сад, серебряный прошел, а царевны нет. Подходит к золотому саду, и тут царевны нет. Взял он сорвал золотой яблок. Сделалась такая же тревога. Но царевна уже прошла, ее задержать не могли, а солдат был в своей невидимке — его было не видать, и он прошел вперед.
Подходит к морю и увидел: взбирается царевна на гору. Тут хрустальная гора. Эта гора от морь-берега. Тут солдат царевну сустиг. Царевна вошла на гору и говорит: «Явися мне карета без осей и без колесей, а так просто на воздухе!» Карета явилась, царевна села, а солдат ей в колени, и поехали через море к заморскому царю.
Царь встречает царевну и говорит: «Любушка, почему же ты двои сутки ко мне не являлась?» — «Да твои проклятые слуги меня не пустили!» — «Я сейчас же прикажу всех слуг сменить». Взял ее за руку и повел в свои палаты. А солдат за ними.
Посадил ее во стул, а у него был графинчик-самоподавчик: сам наливает, сам и подает. Царь сказал: «Графинчик, подавай!» Графинчик выскочил изо шкафа — только стопало. Сам наливает, сам и подает — сначала царю, потом царевне, не обходит и солдата. Царь спрашиват: «Любушка, почему же нас только двое, а он наливает три раза, кому подает?» — «Не могу знать. Но только сегодня я ехала через море, и у меня на коленях была страшная тяжесть».
«Ну-с теперь пойдем. Какое я для тебя завел платье и ботинки!» Вынимает изо шкафа и кажет царевне. Платье и ботинки были неописанной красоты. А солдат их взял, в кучку сжал да в сумку и склал. «Ну, теперя, любушка, ты больше не будешь так ко мне ходить, мы уже с тобой повенчаемся!» — «Ни за что на свете! Мне нужно еще раз быть у своего папаши»,— говорит. «Зачем?» — «А мне нужно посмотреть, как будет папаша снимать с солдата голову!»
Побеседовали. Заморской царь стал провожать царевну. Когда пришли на берег моря, она сказала: «Явися карета без осей и без колесей», а так просто на воздухе!» Карета явилась, царевна села, а солдат не успел сести ей в колени, так как был выпивши изрядно. Карета полетела, а солдат только и успел назади за крякальчи пойматься (какие-то, видно, крякла были сделаны.) Схватился и поволокся. Переехали через море. Он взял карету в кучку сжал и в сумку склал.
Царевна бежала — донашивала уже последнюю пару ботин и последнюю пару чулков; когда она пришла в свою спальню, посмотрела в окно на солдата, солдат уже спал на своей койке. Рассмеялась царевна: «Спи, служивой, а завтра утром мой папаша тебе голову снимет!»
На другой день никакая птица не поет, а солдат во всю голову орет — просит вина, обед, самовар. Царь является сам, вынимает шашку и хочет ссекчи солдату голову. Солдат соскочил: «Вот что взять-то! Из-за сволочей-то станешь головы рубить-то!» Надел шапку-невидимку — его не видно и стало. И говорит: «Царь, ты думашь, я прокараулил твою дочь?! Нет, я все знаю. Пускай ты соберешь всех твоих генералов, и я тогда уже объясню».
Когда все собрались, солдат и попросил положить залог: что «кто перебьет его слова, с того сто рублей и тому сто розог». Все согласились. Солдат и рассказал, как все было. Когда дошел до медного сада, один генерал и говорит: «Это неправда, этого не бывает!» Солдат раскрывает свою сумочку: «А это,— говорит,— что?» Сейчас генерала положили на пол и давай сизовать; так отсизовали, что за мое поживаешь!
Когда дошел до серебряного саду, другой генерал: «Этого уж никогда не бывает! Уж медны-медны, это мы видали, а уж серебряных-то никогда не видали!» Солдат раскрывает свою сумочку: «А это,— говорит,— что?» Сейчас генерала положили на пол и давай сизовать; так отсизовали, что за мое поживаешь!
Когда дошел до золотого саду, третий генерал: «Этого уж никогда не бывает! Уж медны-серебряны мы видали, а уж золотых-то никогда не видали!» Солдат раскрывает свою сумочку: «А это,— говорит,— что?» Сейчас генерала положили на пол и давай сизовать!
«Приехали мы к заморскому царю. А у царя графинчик-самоподавчик: сам наливает, сам и подает. Выставляет на стол и говорит: «Графинчик, подавай!» Графинчик начал подавать всем... И все его похвалили. Потом выложил платье. Объяснил всё. Царь сейчас тогда приказал дочери излажаться под венец с солдатом. Жениха и спрашивает: «Ну что, служивой, едешь домой или здесь жить будешь?» — «Домой»,— сказал. Царь щедро наградил его.
И отправились они на корабле домой. Царевна спрашиват солдата: «Зачем ты едешь домой?» — «Буду жать, косить и тебя буду заставлять». Говорит царевна: «Что вы, да разе у моего папаши нечем прожить?» — «А пускай! Чтобы ты не вздумала бежать к подземному заморскому царю!»
Тогда царевна стала со слезами просить солдата, чтобы он ее не возил, и дала ему клятву быть навеки верной. Солдат воротился к царю, и когда царь помер, сделался царем.