На одном хорошем тракту стоял монастырь. Этот монастырь посещало очень много народу. Ни один не проезжал мимо этого монастыря. В одно прекрасное время, утром рано, пришлось проехать одному крестьянину. Человек как религиозный хотел он зайти и помолиться. И уж не тут-то было. Монастырские врата были очень крепко заперты. Давай стучаться в ворота. Подумал, что крепко спят в монастыре. Ну никак не дождался никого он.
Только стал прислушиваться. Не то были гимны, не то стихи или просто песни. «Дак это что же, оказывается, гулянка?! Оказывается, беспечальный монастырь!» Вынимает крестьянин памятную книжку, отрывает листок, пишет крупным шрифтом: «Беспечальный монастырь». Скрывает в таком скрытом месте и уехал.
Недолго прошло времени, пришлось проезжать тем трактом государю. И вот он тоже захотел помолиться в монастыре. Да только попалась ему эта самая бумажка на глаза. Что такое? С изумлением смотрит: «Беспечальный монастырь». «Как же это печали нету у него? Когда я ведаю всем государством, и то печали и нужды у меня по горло!»
Заходит он в монастырь. Навстречу ему идет отец игумен с крестом. Приложился ко кресту государь. «Да что же это, оказывается, у вас беспечальный монастырь?» Игумен несколько струсил. «Что бы значили эти слова государя?» Остался в недоумении. Государь опять же ему повторяет: «У вас, оказывается, беспечальный монастырь?» — «Откудова вы это знаете?» — игумен спрашивает смиренно. «Да вот пойдемте посмотреть, на улице у вас есть какая-то вывеска: „Беспечальный монастырь».
Когда игумен увидел это, стал извиняться, что кто-то устроил такую подлость. Что «мы в монастыре не можем быть беспечальны». Государь сказал, что это не зря, а наверно, кто-то знает вашу беспечальность. «Дак вот что отец игумен, я наложу на вас печаль!» — «А какую же вы хотите наложить печаль на нас?» — «Да вот даю вам недельный срок. Задам вам задачу, чтобы вы мне ее разъяснили. И так попечалились эту неделю все бы монахи. Первая задача будет: сосчитать на небе звезды; вторая задача — небеса выше или тот свет дальше, как называют? И потом, оцените меня: что стою я?» Сейчас сел и уехал.
Игумен приносит такую печаль всем монахам. «Вот что, братья, государь заехал помолиться — вместо моления оставил нам печаль». Монахи все в недоумении. «Что такое, отец игумен говорит такое непонятное? Дак говори же, отец игумен, правду ли ты, врешь ли?» — «Дак вот что, братие, кто-то насмеялся над нами, залепил бумажку. Написано жирным шрифтом: «Беспечальный монастырь». Он за эту-то вывеску и оставил нам печаль». — «А какую же?» — «Дал нам недельный срок. Чтобы сосчитать на небе звезды — первая задача; а вторая задача — узнать: небеса выше или тот свет дальше, а третья задача — оценить самого царя, что он стоит». — «Вот так-так!» Все сахнули. Где же это смертному человеку угадать такие задачи? «Делать нечего, придумайте. Может, кто и угадат».
А время близко. Никто не думат угадывать. А только думают, что казнит всех. Один думает монах: «Так и так, жизнь недалеко, а уж лучше погулять и повеселиться. Дан пойду в трактир, выпью порядком, чтоб скорее время только прошло, чем беспокоить себя».
И приходит он в трактир, заказывает огромный запас такой. Трактирщик удивился: зачем же такой большой запас? «А с горя и с печали», — говорит монах. А тут как раз один трактирный пьяница: «Что вы, отец, что вы, отец, какая вам печаль?» — «Да не говори, брат, некогда мне с тобой растабаривать». — «Что ты, отец, может быть, я тебе помогу».— «Едва ли ты своим кабацким делом поможешь мне-ка. Вот что, брат, государь ныне проездом наложил на игумена и монахов печаль. Задали три задачи, и никому они не выполнимы». — «А какие были задачи?» — спрашивает пьяница. А тот и стал ему шутя рассказывать. «Да ведь, оказывается, совсем пустяки, — говорит пьяница, — очень просто, могу отгадать я».
Монах даже оставил свое гулянье. И вот повел его к отцу игумену, «который щедро тебя наградит». Когда приходит к отцу игумену, монах заявляет про этого пьяницу. «Вот что, отец игумен, оказывается, человек находится нас выручать». — «Да неужели?» — говорит отец игумен. «А вот сами можете лично переговорить с ним».
Берет отец игумен этого пьяницу, ведет в свою комнату. «Ну дак что, брат, говорил тебе послушник всю эту историю?» — «Да, очень хорошо запомнил». — «Ну дак, брат, берись. Что будет стоить, заплатим». — «Дак что тут плата — я не особенно в ней нуждаюсь. Прежде всего я должон надеть ваше игуменское — одежду и облачение. Ведь надо привыкнуть мне за это время ходить, как игумену, а то я, ведь знаете, просто пьяница». — «Давай сейчас и поменяемся одеждою оба».
Пьяница надевает одежду игумена, а свою подранную дает ему. Нечего делать, хотя и неприятно, приходится надевать. Когда они переоделись, пьяница и говорит ему: «Отец игумен, представьте мне несколько десетей бумаги». — «А для чего это?» — спрашивает отец игумен. «Это лично мое дело. Надо ведь счеты как-нибудь сводить, звезды представить, а время уж близко».
Отец игумен заказал послушнику принести бумаги. Принесли несколько десетей бумаги, и вот он взял карандаш и начинает писать. Писать-то было чо. Только заглавие поставил: подсчет звезд. А тут стал ставить цифры несложные такие. Где двадцать, где тридцать, а где и сотню, и тысячу поставил, а где и два, и три. И так закончил все эти бумаги в цифрах.
Когда приходит отец игумен к нему: «Ну как, доканчиваешь ли, нет?» — спрашивал его. «Да покончал», — говорит, «А остальное измерил как? Как до неба и до того свету?» — «Да это я давно знаю», — тот пьяница говорит. Ну-с, ладно, значит, делать нечего было.
Приходит время — назначенный срок уже подоспел. Все монахи ждут с нетерпением царя. Только один игумен ни об чем не думает. Как будто бы не его дело. И вдруг появилась коляска. Приезжает государь со всею пышностью. Встречает его игумен с крестом. «Ну, как, отец игумен, — спрашивает его государь, — угадал ли то, что я вам задал?» — «Дак не знаю», — говорит пьяница.
Усадил государя в кресло, а сам приносит несколько десетей бумаг, подает государю: «Можете просмотреть, ваше императорское величество». Царь начинает рыться в этих бумагах. «Да что ты, отец игумен, наврал тут много?» — «Что вы, ваше императорское величество, в чем вы узнали, что я тут наврал?» — «Конечно, наврал! Одни цифры, да и цифры, и больше ничего!» — «А вот я счет-то не могу вам сказать, каки там миллионы или легионы. Я вам и составил, а вот если вы не верите, то можете проверить сами».
Царю смешно показать, кто же может на небе звезды проверять? «Правда, — говорит, — что частями-то, верно, вы могли сосчитать. Ну, а как вторую задачу? Узнали ли, нет вы, тот свет дальше или небеса выше?» — «Да уже узнал». — «Ну а как?» — «Да вот я на небе слышу, стукают-брякают, а до того свету должно быть далеко. Мой отец уехал на тот свет двадцать пять лет и дотепере его нет. Поэтому далеко-дальше тот свет». — «Однако неправда, — говорит государь, — ведь это все надо знать на деле». — «Узнайте сами, может быть, и поверите мне-ка», — говорит отец игумен.
Государю тоже так забавно показалось — нашел правильное разъяснение. «А ну-ка, как теперь третью задачу: поценили вы меня?» — «Да вы, ваше императорское величество, стоите двадцать девять рублей». — «Как так, что ты? Каким ты способом мог меня оценить? Когда простой поденщик берет тридцать рублей в месяц!» — «А очень просто», — говорит игумен этот. «Ну а чем вы докажете?» — «А вот у нас небесный царь был продан за тридцать серебреников. А вы-то ведь земной — на рубль должны дешевле быть».
Царь рассмеялся и ничего не сказал. «Дак вот угадайте, что я думаю на уме?» — государь говорит. «Да и это угадал». — «И что же?» — «Дак вы думаете: все ж таки молодец игумен монастыря! А вот вы и ошиблись». — «Как так?» — «А это молодец — не игумен, а я — пьяница трактиров и кабака!»
Как так? Пошли спросы и допросы. Ну и выяснили, что сам-то игумен уклонился, и разъяснил все это дело игумен-пьяница. Тогда пьяницу оставили игуменом монастыря, а игумена отправили шляться по трактирам и кабакам.