В одной глухой деревушке жил старик со старушкой. Детей у них не было, а кур было много.
Весной старик и говорит: «Я положу яиц на печку и буду парить — детей себе выпарю». Так и сделал. Старуха его ругает, а он знай сидит — вот он и высидел сыновей. Они по квартире забегали, как цыплята. Пошел к священнику, всех сынов окрестил, всем имя дали, а одни под печку забился, его и забыли. Догнал старик священника: «Так и так, батюшка, одного сына забыли». — «Пусть он, — говорит, — и будет Забытой».
Ну растут они не по дням, а по часам, а Забытой лучше всех. Братья его невзлюбили, отделили его от хозяйства. Стали сено косить. Сколько сто человек в день накосят — столько Забытой одни. Стало братьям завидно. Стали звать к себе обратно: «Иди к нам».
Осенью стало у них целыми зародами сено пропадать. Никто вора укараулить не может. Послали Забытого. Ночью пришла кобылица сено есть. Он вскочил на кобылицу. Таскала она его выше облака ходячего, ниже лесу стоячего, скинуть не могла. «Чего,— спрашивает,— тебе нужно?» — «Коня»,— говорит. «Нет у меня коня по твоей силе. Есть,— говорит,—богатырь убитый, и там конь его. Возьми живой воды да мертвой».
Взял живой воды да мертвой, коня спрыснул — стал копь живой. Домой коня привел, а братья рассердились да вон выгнали. Поехал он в чисто поле. Сделал уздечку хорошую — перескочил на кобылицу. Таскала она его, таскала и спрашивает: «Что нать?» — «Коней для братьев».— «Хорошо»,— говорит. Он поехал, сто коней-жеребцов вслед побежали.
Жили они, поживали. «Поедем,— говорят,— к царю в услужение с конями». Поехали. Царь их принял ласково, дал им места, а Забытой стал старшим конюхом. Царь его залюбил, а братья его извести хотят. Сказали царю, что он им сто коней достал и может всему войску коней достать. Царь ему и говорит: «Достань всей ратной силе моей коней, иначе голова твоя на плаху — три дня сроку даю».
Пришел он к коню печальный. «Так и так»,— говорит. Конь ему: «Это,— говорит,— службишка. Пойди возьми денег, купи кожи воловьей, купи пуд шелку, сделай уздечку, поедем во чисто поле».
Пошел он к царю, взял денег, купил девять шкур воловьих да пуд шелку, сделал уздечку и поехал в чисто поле. Кобылица набежала, три шкуры у него выдрала, он и сделать ничего не успел. И второй раз набежала, три шкуры выдрала, а третий раз набежала — он и перескочил на нее, а она уже устала. Носила она его, носила и спрашивает: «Что нать?» — «Так и так»,— говорит. «Ну ладно». Поехал он домой, а за ним жеребцы для всей силы ратной вослед. Ну, царь его еще больше залюбил. А царь холостой. В одном королевстве его любушка затерялась. Братья и говорят царю: «Забытой ее достать сможет».
Царь и приказал ему достать его любушку. Дал три дня сроку. Пошел он к коню на конюшню — плачет. «Так, и так,— говорит, — приказал мне царь его любушку в три дня достать».— «Это,— конь говорит,— службишка, не служба. Возьми ты денег. Купи разных сластей, материй, духов, помад в аптеках и крепких вин да сорок сажен смоленой веревки».
Купил он сластей разных, материн, духов, вина да веревку, и поехали. Едут они день, едут два, сдут три. Приехали по край моря. Никакого житья нет тут. Конь говорит: «Отруби ты мне голову, сделай шатер, разложи съестные да питные, помады да новости». Он все так и сделал — коню голову отрубил, шатер раздернул, забавы разложил. Да думает: «Кто придет покупать?»
В двенадцать часов на море корабль показался. Шлюпку спустили и тринадцать девушек на берег повезли. Одну девушку спустили, а двенадцать на корабль уехали. Увидала она шатер, зашла, а он вежливо с ней обходится, все предлагает ей посмотреть. Она всего набрала, он ей вина попробовать предлагает. Сделалась она пьяная и свалилась. Он, как конь приказал, все сорок сажен веревки обкрутил вкруг ней. Ну, а как ехать, когда коня нет? Ходит он, тоскует. Идет старичок «Что тоскуешь?» — спрашивает. «Так и так»,— говорит. «Если бы не отрубил ты у него голову, у него силы не хватило двух везти и от погони убежать. Тут два родничка есть. Спрысни его живой и мертвой водой».
Забытой так и сделал. Поехали они, а все оставили. Едут далеко ль, близко, высоко ль, низко, красавица все спит. А проснулась-потянулась — все веревки и лопнули. «А что, вывез меня на свою границу?» — спрашивает. «Вывез». — «А то бы,— говорит,— сейчас тебя убила. Да на свою беду и везешь меня».
Царь им обрадовался. Он ее подговаривает замуж идти, а она ему говорит задачу: «Кислое молоко вскипяти, вскочи в него. Если ты справедливый, то не сгоришь, а если несправедливо царствовал, то сгоришь».
А его братья подговорили Забытого послать: если сгорит, тогда царь от невесты откажется. Приготовили молоко, Забытого позвали. Плачет Забытой: «Туда мне,— говорит,— и дорога. А уж буду я верой-правдой до смерти служить».
Приходит он к коню, невеселый такой. «Так и так»,— говорит. «Пойди проси па три дня сроку. Помогу, если смогу».
Дали ему три дня сроку. К коню пришел, конь его взял, несет так, что с ветром вдруг. Пришла избушка на курьих ножках, на тынной пятке. «Избушка-избушка, повернись туда тынцом, сюда лицом, мне не век вековать, одну ночь ночевать». Вошли в избушку, сидит старушка, шелк мотает. «Фу-фу-фу! — говорит.— Что это русским духом пахнет. Это ты, Забытой? Ну, спать некогда. Поешь н дальше езжай». Открыла дверь в конюшню, а там Кобылица-Золотица дверь ломает. «Поезжай к моей старшей сестре».
Приехал он ко второй сестре. «Фу-фу-фу,— говорит,— что это русский дух в очи лезет, глаза копает. Ты что, молодец?» — «Ты бы, бабушка, накормила-напоила, а потом бы расспрашивала». Накормила она его, напоила и дала ему Кобылицу-Золотицу. «Поезжай,— говорит,— к огненной реке. На платочек — маши, тебя жгать не будет. Будут там цветы расти, не горят, не вянут. Сорви цветочек на ходу».
Прискакал он к огненной реке. На берегу реки растут лазоревы цветы — не горят, не вянут. Он платочком машет, его не жгет. Конь скокнул, он нагнулся, цветок на ходу сорвал, назад коня погнал. И обратно к старшей сестре приехал. Кобылицу-Золотицу на коня поменял и домой поехал. Приехали на третьи сутки. Молоко уж приготовлено. Кипит. Вот он пришел, цветочек уронил в молоко да сам бултых, да окунулся и выстал, так еще красивей стал. «Вот,— говорит девица,— Забытой верой-правдой служил, вот и ты в молоко можешь лезть». Но в это молоко не дала ему вскочить. На другой день царь в молоко вскочил, да кочерыжкой оттуда вытащили. Потом королева за Забытого замуж вышла. Я там был, мед-пиво пил, по усам текло, а в рот не попало. Ел капусту, стало в брюхе пусто, а теперь поем погуще, станет лучше.